НЕ ПОКИДАЙ...
И ощутивший этот запах солгать не сможет никогда
НЕ ПОКИДАЙ...
И ощутивший этот запах солгать не сможет никогда
 |
Евгений Крылатов часто пишет свою музыку по ночам. Для вдохновения ему нужны рояль, одиночество и хорошие стихи. Это он написал известные кинопесни «Прекрасное далеко», «Лесной олень», «Ольховая сережка», «Крылатые качели», «Три белых коня», «Песенка о шпаге» («Вжик, вжик, вжик, уноси готовенького…», ее исполняет в фильме «Достояние республики» Андрей Миронов). Жизнь Крылатова - сама по себе готовый сюжет для фильма: он приехал в столицу из провинции что называется «с котомкой» и стал одним из самых популярных композиторов страны. |
|
ШПАНА, БАРАКИ И «ЧАРДАШ» МОНТИ
- Евгений Павлович, как получилось, что вы, выходец из уральской рабочей семьи, стали композитором? Чьи-то давние гены? - Я родился в городе Лысьва Пермской области, там на металлургическом заводе дед работал сталеваром. Отец был мастером на Мотовилихинском заводе в Перми, мама в пятнадцать лет пришла в город из деревни и стала заводской девчонкой. Вся моя родня - из рабочих, и только меня повернуло на путь творчества. Может быть, потому, что мама пела мне народные песни, а отец любил классику? Еще подростком в 1924 году он на первую получку купил себе скрипку и сам нашел преподавателя. Это в уральской-то глуши! До сих пор этот факт в биографии отца приводит меня в трепет. А еще он неплохо играл на рояле и пел тенорком. Есть снимок: я сижу на стуле в матроске, а отец - за фортепьяно. Он часто наигрывал «Чардаш» Монти. - Очевидно, он был незаурядным человеком? - Он был одаренной личностью, и, может быть, поэтому несколько неадекватен в быту. У него были странности: например, он вел дневники на русском языке, но слова писал латинскими буквами. Почему? Я так и не узнал. А еще он помнил дни рождения всех родственников до седьмого колена… Мы жили в рабочем районе, удобства на улице, до ближайшего колодца два километра по непролазной грязи. В доме после войны было хоть шаром покати, но папа на последние деньги покупал пластинки: Шопена и Бетховена. Это были тяжелые виниловые диски, еще не долгоиграющие: если опера или симфония, то сразу на трех пластинках. Глядя на отца, я увлекся музыкой, слушал патефон, пробовал танцевать и не отходил от черной радиотарелки на стене. В семь лет сам попросил у родителей, чтобы записали во Дворец пионеров учиться игре на фортепиано. А чтобы продолжать занятия дома (тогда еще у нас своего фортепиано не было), вырезал из самоучителя схему клавиатуры и часами «играл» на ней в полной тишине. Тогда же начал сочинять первые музыкальные пьески. - Что стало со скрипкой, которую купил отец?? - Это был редкий для тех мест инструмент немецкого мастера с резной головкой грифа в виде льва. Скрипка долго хранилась в доме, но однажды мой сын Павел случайно ее сломал: сел на диван — и прямо на скрипку. Ему было тогда десять лет. До сих пор, вспоминая об этом, он расстраивается. КВАРТИРУ СОСВАТАЛ ЗАЦЕПИН - Как вы познакомились со своей женой? - Это случилось в 1955 году в Московской консерватории. Я учился там вместе с Альфредом Шнитке и Алемдаром Карамановым (известным впоследствии симфонистом. - Авт.). Это была дружная компания: Шнитке мы звали Альф, Караманова - Дарик или просто Дэ, композитора Эдуарда Лазарева - Эдл, а мне досталось прозвище Джиппи. Однажды я зашел к Дарику в общежитие, гляжу - в коридоре девушка. Спрашиваю: «Кто это?». - «Моя сестра Севиль». Этот факт, что у него, оказывается, есть сестра, меня поразил: я об этом ничего не знал!.. Мы вместе 45 лет. - Было легко? - Скорее, наоборот. Я рано женился - в 23 года. Свадьба состоялась на Рождество, 7 января 1957-го. Там были два гостя - Дарик и Альфред. Все прошло предельно скромно - мы были бедными студентами. А потом начались скитания по углам, безденежье, годы, ушедшие на выживание в Москве. - Сейчас вы живете в центре, в старинном месте. - С этой квартирой мне очень повезло. Я прожил в ней 30 лет. Когда приехал в Москву, первым адресом, куда направили нас, первокурсников консерватории, были Оружейные бани - на дезинфекцию. Это тут рядом. В 60-х мы с Севиль поселились в Тушино, там не было ни телефонов, ни метро, а вся моя композиторская работа была в центре. И я рвался в центр, искал варианты обмена. Каждый вечер названивал из Союза клиентам, но никто не соглашался. Однажды подошел Александр Зацепин, который тоже занимался обменом: «Женя, я нашел тебе квартиру! Тут в двух шагах». Жилплощадь оказалась в жутком состоянии, но я был счастлив. Я оказался там же, где начиналась моя московская жизнь. ДОЧЬ НАШЛА «КЛЮЧИ ОТ ЦАРСТВА» - Отец определил ваш музыкальный вкус и вообще сыграл в вашей жизни ключевую роль. А мама? - С мамой у нас была интуитивная связь, даже на расстоянии. Без нее я не смог бы выдержать первые годы в Москве. В 1968-м я перевез ее в столицу, а потом купил квартиру в том же Тушино. А спустя год на отдыхе в Крыму мне приснилось, что я нырнул, но оказался не в воде, а под землей, задыхался, пытался вырваться, как всплывал, и все тщетно… Оказалось, что в ту ночь в Москве умерла мама. Это стало для меня тяжелым ударом: исчезло ощущение праздника жизни, беззаботности и легкомыслия. Мама умерла еще нестарой - в 57 лет. Два года я не мог отойти. - Ваши родители были верующими? - Мама крестила меня в раннем детстве, а потом приобщила к религии мою жену. Она, хотя и с оглядкой, ходила в церковь, а отец - нет, хотя по убеждениям он не был коммунистом и ненавидел советскую систему. Деревенские родственники, бабушки и тетки, были глубоко верующими, справляли все религиозные праздники. И сейчас в моем доме на видном месте Библия и иконы - большинство из них подарили, кое-что я купил сам. - Какой путь по жизни выбрали ваши дети? Вы ими довольны? - Самое главное, что они порядочные люди. Сын - киносценарист. Он отслужил в армии, работал таксистом, санитаром в больнице, потом поступил во ВГИК. По телевизору показывали фильмы по его сценариям - «Шуб-баба-Люба», «Бабник», «Поворот ключа». Дочь Маша окончила консерваторию, по профессии музыковед. Она собрала у себя дома большую библиотеку книг о религии, ездила в Израиль и к святым местам в Палестине. Недавно написала цикл сказок-притч на религиозную тематику. Я узнал об этом случайно и издал их отдельной книжкой под названием «Ключи от царства». Имеется в виду царство небесное. - У вашей жены красивое и редкое имя. Откуда оно? - Севиль родилась в Крыму и наполовину турчанка, как и ее брат Алемдар. Окончила юрфак МГУ, но не проработала по специальности ни дня. Ее отец, турок, был репрессирован в 1944-м и выслан в Казахстан. Эта строчка в анкете ставила крест на любых вариантах юридической карьеры. С тех пор, как родилась Маша, жена не работает. Зато несет все заботы по дому. - Это было ваше решение или ее? Можно было, наверное, найти работу, не связанную с юриспруденцией… - Сначала это была жизненная необходимость: Севиль сидела с детьми, а я зарабатывал, исчезал на весь день, а ее оставлял на хозяйстве. Потом на Тверской-Ямской началась творческая и «светская» жизнь. К нам приходили поэты, режиссеры, артисты. Все это легло на плечи жены. САГА О «ГАЗПРОМЕ» - С какими поэтами вы сотрудничаете? - Я работал с Беллой Ахмадулиной, Леонидом Дербеневым, Робертом Рождественским, Юрием Энтиным, Евгением Евтушенко. И очень радуюсь, если жизнь снова сводит нас в совместном творчестве. Например, недавно мы с Евтушенко написали несколько песен к фильму «Под Полярной звездой». - А о чем кино? - Это как бы сага о «Газпроме» - восьмисерийная эпопея об освоении Севера и Сибири нашей газовой промышленностью. Как я говорю, народно-романтическое произведение. Есть же фильмы о колхозниках, сталеварах, летчиках. Это не ролик про то, где какая гайка привинчивается и какие трубы стоят. За всем - прообразы реальных персонажей. Пригласили известных актеров: Юрия Назарова, Алексея Баталова, Александра Пороховщикова, Ольгу Машную, Александра Семчева. Снимает картину молодой режиссер Максим Воронков. Ему тридцать лет. А сценарий создан по книге одного из основателей «Газпрома» Юрия Горяинова. - Это, как я понимаю, был удачный заказ для вас. А еще что пишете? - Недавно написал песню «Господи, помилуй!» для картины «Маленький боец» - о мальчике, который борется за справедливость. Это как бы детская молитва. К сожалению, в фильм она так и не вошла. Но я сделал версию для хора, и ее исполнял Большой детский хор Виктора Попова… Вообще все свои «детские» песни я сам не считаю таковыми. Это, скорее, песни о детстве, о добре и зле. - Творческая жизнь состоялась так, как вы хотели? - Она прошла в основном в кинематографе. У меня были другие планы, но они пока не осуществились. Кино засасывает, оттуда страшно уйти, остановиться. Я написал музыку более чем к ста сорока фильмам - мультипликационным, художественным, документальным. Но я не только композитор-кинопесенник. Я сочинял и другую музыку, я автор одного, пусть и небольшого, детского балета. Он пять сезонов шел на сцене Большого театра. |
 |
«Глядя на отца, я увлекся музыкой, слушал патефон, пробовал танцевать и не отходил от черной радиотарелки на стене». |
 |
Евгений Павлович не коллекционирует ни картины, ни иконы. Они как-то сами пришли в его дом и остались. |
 |
В этой квартире на Тверской-Ямской шла творческая и «светская» жизнь. |
 |
«В 7 лет сам попросил у родителей, чтобы записали во Дворец пионеров учиться игре на фортепиано». |
|
Владимир
КОЖЕМЯКИН, фото Эдуарда КУДРЯВИЦКОГО, «АиФ-СУББОТА-ВОСКРЕСЕНЬЕ», 2002-04-24
|
